Уклонист - Страница 65

Максимум, что они успели узнать о прыжках за время своего обучения, это несколько тренировок как правильно поджимать ноги и перекатываться при приземлении, а также то, что нужно дернуть за кольцо, если основной купол не раскроется, и прокатиться с ранцем по направляющим тренажера. Парашют и тот никогда не собирали, они его вообще в глаза не видели.

— Я поражаюсь, безошибочности ощущений вашего странного органа чувств, товарищ младший сержант, — хмыкнул старший сержант Коржаков, проходя вперед по проходу. — Правильно, будем прыгать, так что примерьте парашюты.

— А где они?

— Под лавкой, боец. Всем одеть парашюты!!!

Бойцы стали доставать из-под лавок тяжелые ранцы и, толкаясь, сбрасывать свои вещмешки и надевать новую амуницию. По крайней мере, с этим они разобрались. Впрочем, потом прошел лейтенант и проверил правильность крепления всех застежек и поправлял, если что не так, добавляя:

— Перед прыжком вот этот карабин прицепите вот к этой растяжке…

Тупых не было, все понимали, зачем это нужно. Не прицепишься и выпрыгнешь так, парашют не раскроется.

— Хм, интересно, а как быть, если кому-то не хватит? — хохотнул Авдеев.

Его поддержали глухим смехом.

— Выбросят без парашюта! — уже откровенно смеялся Белый.

Начали работать двигатели самолетов постепенно набирая обороты из-за чего в салоне стало очень шумно. Но тут начала закрываться аппарель и стало несколько тише. Самолеты один за другим стали выруливать на взлетно-посадочную полосу.

— Значит, парашютов всем хватило, — произнес Белый, — хоть здесь интенданты не сжульничали.

— Сжульничают или чего напутают, их потом самих без парашютов выбросят как раз те, кому не хватило, — усмехнулся Авдеев.

— Товарищ старший сержант, — остановил Коржакова Вадим, — может, сейчас все же скажете что происходит, раз уж раньше секретность была и все такое…

— Будем обустраивать первый рубеж обороны. Вопросы еще есть?

— Никак нет…

— А что с нашими мешками? — спросил Бардов, вертя в руках свой вещмешок. — Куда их? В самолете оставим?

— Почему? Привяжите их вот к этому ящику под номером "три". Он наш.

— А что в нем?

— Боеприпасы и провизия на первое время, — сказал Коржаков и побежал по своим делам дальше.

— А если он при приземлении навернется и там что-нибудь детонирует?

— Значит, останемся без оружия и провизии, — усмехнулся Белый.

— С голыми руками на китаез попрем? — понимающе кивнул нацик.

— Ну почему ж с голыми? — продолжал невесело усмехаться Алексей. — У нас еще автоматы есть, пусть без патронов, но зато со штык-ножами! Как там говорил великий генералиссимус Суворов: пуля – дура, штык – молодец! Так к чему нам эти полные рожки дур? Мы со штыком-молодцом всех китаез мелко-мелко пошинкуем!

Самолет тем временем разбежался и оторвавшись от бетонки полосы лег на курс.

* * *

Летели в общем-то недолго. Вадим специально время не засекал, но по ощущениям максимум полчаса. Сначала они летели на юго-восток, это Куликов понял, когда самолет через пятнадцать минут полета сделал резкий поворот с креном на левый борт, значит, взяли севернее и теперь уже шли непосредственно к цели.

Солдаты нервничали, кто из-за полета, кто из-за осознания того что они вновь попали в передрягу или скоро в нее попадут, из-за чего очень скоро многие захотели в туалет, а туалета в грузовых самолетах считай и нет. Не под ноги же делать? Приходилось бойцам мужественно терпеть, как и сказано в Уставе: стойко перенося тяготы воинской службы, при этом мечтая о скорейшей высадке чтобы, наконец, сделать свои большие и маленькие дела.

Многих подташнивало, тоже из-за нервов, а может просто укачало, многие ведь и на самолете-то в первый раз в жизни летели. Но к счастью еще никто не проблевался, опасаясь жестокой мести товарищей, коим пришлось бы дышать блевотиной.

Многие молились. Вадим и не замечал раньше, что у них так много набожных людей. Даже перед боем он не видел, чтобы люди читали хотя бы краткие молитвы, а тут и омовения мусульман и крестные знамения христиан, даже пара буддистов что-то камлает… Может просто не замечал?

"То же мне десант, — с презрением подумал Вадим, поглядывая на одного такого болезного калмыка, не находящего себе места, так что ему даже не до молитвы было. — Как он только с парашютом прыгать станет? В полете ведь обделается если его вообще из самолета вытолкают…"

— Эй, боец, даже и не думай этого делать, — с угрозой в голосе произнес Бардов, тоже увидев, что калмык дошел до ручки.

Молодой парень, так же как и они, совсем недавно завербовавшийся в армию, едва сдерживался. Побледнел, его щеки то и дело раздувались, ноздри трепетали от глубокого дыхания, глаза закатывались… В общем, все говорило за то, что парня вот-вот прорвет и им всем обеспечено то еще амбре до самой выброски.

— Блеванешь и я тебя выброшу из самолета раньше времени! Богом клянусь!

— А стоит ли? — включился Белый, еще до того как несчастный успел что-то сказать, что вполне могло стать последней каплей.

— В смысле? — не понял нацик сбитый с толку.

— Да я вот всегда поражаюсь подобной логике наказания.

— О чем ты?!

— Помню, когда учился в школе, во втором или третьем классе у одного парня с животом плохо стало, съел что-то не то на перемене… из-за чего часто просился в туалет. Ну, училке это дело быстро надоело, и когда он попросился в очередной раз, оставила его в классе. Он терпел-терпел, а потом как пердонет! Звонко так, на весь класс!